Применение мер пресечения судом в РСФСР по УПК РСФСР 1923 года

Отмена или изменение меры пресечения, применённой следователем, производились мотивированным постановлением последнего. Мера пресечения, избранная по предложению прокурора, могла быть изменена следователем лишь с согласия прокурора. Если мера пресечения была назначена прокуратурой (ст. 148), то отмена или изменение этой меры могла последовать лишь по определению прокурора.

УПК 1923 года знал следующие меры пресечения:

1) подписка о невыезде;

2) поручительство личное и имущественное;

3) залог;

4) домашний арест;

5) заключение под стражу.

6) Ближайшее наблюдение за красноармейцами в военных частях.

Такова система мер пресечения, предусмотренная УПК РСФСР 1923 года. Следует отметить, что советское уголовно-процессуальное законодательство сделало шаг назад по сравнению с дореволюционным, не предусмотрев никаких особенностей применения мер пресечения к несовершеннолетним, в то время как Устав уголовного судопроизводства весьма детально регулировал этот вопрос. Но всё же главным недостатком норм УПК РСФСР 1923 года о мерах пресечения, на мой взгляд, являлось то, что в них не были обозначены цели применения мер пресечения. Поэтому правоприменительная практика и учебная литература рассматривали меры пресечения как одно из средств репрессивной политики, меры пресечения ставились на один уровень с наказанием.

Говоря о роли суда в применении мер пресечения, следует отметить, что в рассматриваемый период времени она была минимальная. Можно указать три формы участия суда в избрании мер пресечения:

1. Применение мер пресечения на судебных стадиях производства по делу;

2. Разрешение разногласий между следователем и прокурором по поводу избрания меры пресечения;

3. Освобождение из-под стражи всех неправомерно лишённых свободы в случаях содержания кого-либо под стражей без законного постановления уполномоченных на то органов или свыше срока, установленного законом или приговором в соответствии со ст. 6 УПК 1923 года.

Формы участия суда в избрании мер пресечения на предварительном следствии нами уже были рассмотрены. Здесь следует отметить то обстоятельство, что высшая судебная инстанция страны (в Постановлении Пленума от 7 апреля 1924 года) установила особые правила изменения или отмены мер пресечения, применённых судом:

«1. Мера пресечения, принятая судом в отношении обвиняемого при направлении дела распорядительном заседании не может быть изменена ни следователем, ни прокурорским надзором без постановления суда.

2. Равным образом не может быть изменена без постановления суда мера пресечения, принятая судом в порядке разрешения разногласия между следователем и прокурорским надзором.

3. Мера пресечения, принятая судом при возбуждении уголовного дела или при направлении дела к доследованию, может быть изменена следователем или прокурорским надзором в случаях, если при производстве следственных действий следователь или прокурорский надзор установит необходимость изменения принятой судом меры пресечения».

Прежде всего, суд решал вопрос об избрании меры пресечения на стадии предания обвиняемого суду. По тексту статьи 242 УПК 1923г., «при вынесении определения о предании суду, суд должен рассмотреть вопрос об отмене, изменении или назначении меры пресечения в отношении подсудимого».

На стадии, которая называлась «производство в народном суде» также решался вопрос о мере пресечения. В частности, в соответствии со ст.247 УПК, к единоличным действиям народного судьи было отнесено полномочие утверждения или изменения меры пресечения, принятой органами дознания.

Статья 263 УПК предусматривала право суда избрать подсудимому меру пресечения в виде заключения под стражу при открытии судебного заседания или в течение такового. Однако определение суда должно было быть мотивировано. На необходимость четкого мотивирования определения указывали и авторы комментария к УПК « .сама мотивировка суда должна точно указывать, какими обстоятельствами дела подтверждается необходимость заключения под стражу подсудимого. Между тем, практика губсудов в мотивировке определений о заключении под стражу совершенно не соблюдает этого. Мотивировкой таких определений служит простое указание на «опасение уклонения от суда» или «на то, что подсудимый, находясь на свободе, будет препятствовать раскрытию истины». Ясно, что такого рода мотивировка почти не отличается от отсутствия мотивировки. Впрочем, определения, в коих и такая мотивировка отсутствует, также нередки». Представляется, что такого рода критика актуальна и сегодня, когда суды не утруждают себя достаточным обоснованием выбора меры пресечения.